Ты выходишь за порог: крылья-плечи,
Полуптица, полубог - человечек... (с)
1. Имя
Мейерхольм
мейстер Мейерхольм, доктор Мейерхольм, кукольник Мейерхольм...
кто-то, быть может, скажет: не бывает в Империи таких имен
какая к черту разница? - возразят. И правда. Когда ты смертельно хвор и уповать на Единого нету сил, какая разница, как зовут твоего спасителя? Безразлично имя и детям: доверчивые и жестокие, они верят в сказочность и правосудие Церкви к каждой из сказок.
Иногда зовут Андреем.
2. Пол
Мужской
3. Возраст
около 40
4. Раса
человек
5. Биография
О Мейерхольме много легенд. Одна из них - что мейстера звать Андреем, родился и вырос он в Белограде и родом из старой дворянской фамилии, которые с самим царем-батюшкой знаются. "Что же этот дурень-то девку какую не сосватал, да в столицу не перебрался?", - удивляются доверчивые слушатели и, разинув рты, внимают росказням о том, что, дескать...
а далее - по вариантам: мол соблазнил Андрюшенька дочь цареву, всемилостивый и огневался, да сослал неугодного; что мейстер в войне-то умом чуток повредился, приложило его хорошо головой, вот его и отослали куда подалее; что ходил Андрей в Иберию, да вернулся оттуда уже не человеком вовсе; что и нет его-то, Кукольника, это все сказки мол, это все сила нечистая, и пора бы помянуть Андрееву душу грешную, чтобы упокоилась, да вознеслась на небеси. Много что бают. И что Мейерхольм вовсе не дворянин, а сын царев; что вовсе не Андрей он, а Ксенислав, сын Бравура-полководца, который в войне флот водил, да чудом живой вернулся; что на деле - купец он прогоревший, который задолжал честным людям, вот и прячется; что с нечистой силой знается, и куда только смотрят слуги Единого?; что сам - отшельник, святым знамением означеный, от того и талант у него такой, да напасти стороной обходят...
...много что бают.
Свое детство Мейерхольм помнит смутно, обрывками, помнит, и помалкивает о нем: и без того слухами оброс, как пень старый - мхами. Но оно было, детство. Живое, яркое, только забылось. Отпечатались в памяти теплые мамины руки и ласковый голос, и четкая уверенность в том, что у него сестра была, Вера. Имя свозь годы пронес, не забыл. И глаза васильково-синие. Яркие. Светлые. И ничего больше: пелена, смута, забвение. Только чужой голос, внимательный, цепкий взгляд, спокойный, уверенный голос и склянки с травяными отварами. Кажется, в детстве он сильно болел, от того и не помнит ничего. Тот, кого он звал попервах тятей, а потом - учителем (именно так, спокойно и размеренно, без заглавной литеры), был, кажется Мейерхольму, не совсем-то и человеком. Жил он на острове, часто уходил в море, брал с собой мальчонку и тот учился слушать волны и ловить рыбу. А в свободную от моря жизнь не-человек учил мальчика: сперва наукам, потом - рукопашному бою, но больше всего внимания уделялось лекарству. Сперва привычно и не ново: травки, порошки, затем, когда подрос - сложнее. Анатомия тела. Симптоматика. Методы и способы диагностики и лечения. К семнадцати годам Мейерхольм знал едва ли не все, чему его мог научить не совсем-то и человек. А потом тот велел юноше запомнить накрепко, что, мол, сирота, никто и звать никем, родился в трущобах, рыбаком был подобран, только-то всего и умеет, что по дереву резать (а малец и правда красивые штуки творил, любо-диво посмотреть), да в море ходить. Благословил, да и отправил в путь-дорогу, дескать, пора.
Направился Мейерхольм не в столицу: там аккурат церковники разбушевались, всех, кого ни попади на костер бросали, а огонь мейстер не любил, видать, потому что с детства у моря да в море. Пошел млад человек в Белоград, наняться куда на суда, али и вовсе в армию к царю-батюшке. Покуда шел, в деревеньках останавливался, детишкам на забаву манки резал, да куколок деревянных, за что мастера привечали, кормили щедро, а Мейерхольм знай себе подмечал: как в деревнях говорят, что нынче теревенить любят, о чем молва, кто известен, а кто в опале. Чему мейстера опекун научил - так это внимательности. Слово за слово, дело за дело, а добрался Мейерхольм до Белограда, назвался Андреем, да нанялся на корабль к купцу Вольжеку. В морях с добрым торговцем беда приключилась, захворал шибко, и коли б не своевременная помощь Мейерхольма, не видать Вольжеку ни бела света, ни жены-красавицы, ни детей, ни судна торгового. Ан нет. Отвадил Андрей хворь, долго и сосредоточенно ухаживал за больным, да и выходил. Тайных зелий не использовал, ритуалов колдовских не творил, Единому, бают, молился. Вольжек и стал на ноги. А по возвращению, в знак благодарности, даровал Мейерхольму дом небольшой, пусть на отшибе Белограда, зато его, Андреев, да рекомендовал юношу в ученики одному из лучших имперских лекарей, у которого после Мейерхольм и стал учиться. Прозвали его тогда Андрей Самородок, уж больно смышлен был, все на лету схватывал, а уж ловок как был в искусстве лекарском - словами не передать. Говаривали даже, учителя превзошел.
Спустя несколько лет пришла ему пора жениться, сосватал он старшую дочь Вольжека, которой аккурат шестнадцать исполнилось, да и зажил с ней душа в душу. И все было славно и ладно, вот только однажды Святолина навещала родню в одной из деревушек близ Белограда, там и сгинула: ни слуху, ни духу. Горевал о ней, бают, сильно. От того и умом тронулся, - говорят, - в доме заперся, никуда не выходил, только больных принимал да куколок резал. А потом вышел: с котомкой заплечной, да в костюме дорожном, да с лошадью, на которой был скарб нехитрый помещен, да лекарский инструментарий. Отбросил свое имя, назвался Мейерхольмом и ушел.
Его, вестимо, искать кинулись: как так-то? Один из лучших лекарей Империи - и ушел. Негоже.
И нашли, в Империи черта с два потеряешься. Поселился он близ Вышеграда, в косой, но крепкой хижине на утесе: и не подобраться незамеченным. Несколько лет руками работал: плотничал, дорогу к дому прокладывал, чтобы ежели что - было удобно хворого нести. Но в Белоград возвращаться наотрез отказался. "Я, - сказал, - людям свое уже отдал". Больше от него и слова не добились.
У местных снискал быстро как уважение, так и страх. Осунулся, поседел, все больше - куколок резал, когда нужно было - лечил люд из окрестных деревень. Порой к нему паломничали безнадежные, кого излечивал, кого нет - это уж как везло. Во время одной из эпидемий чумы в Воронске - перебрался на полгода под бок к церковникам, лечил людей, в ереси замечен не был: лечил средствами сугубо человеческими, и с божьей помощью, разумеется, куда без нее. Потом опять вернулся, да не один.
Взял себе приблуду, девчушку лет осьмнадцати, которую умирающей подобрал. Вылечил, выходил. Она, бедняжка, не помнит ничего, не говорит, только смотрит на Мейерхольма глазами синими-синими, куколкам его радуется, как дитя. А он называет ее Верой.
6. Характер
Угрюмец, говорят. Он то и словом ласковым приветит, и улыбнется, и чаем напоит, и выслушает, и вылечит, денег не спросив, но угрюм, нелюдим и замкнут, разве вот только сейчас, когда Веру в дом привел, оживает с ней рядом: в глазах тепло ласковое светится, улыбка мягкая по губам стелится, голос не так суров да холоден. Спокоен, хладнокровен, умом собран, хоть и бают, что не все у него дома, и что чуток тронулся разумом с горя, но - когда дело до операций доходит, али еще до каких дел лекарских: все филигранно точно, ни одной ошибки, ни одного движения лишнего, и точно знаешь - коль под его ножом хворый умер, значит Единый его призвал, а не доктор оплошал-напортачил. На эмоции скуп, в люди выходит редко, в гуляниях и праздненствах народных не участвует, любит подолгу сидеть и смотреть, как вода течет, слушать дождь тоже любит. А огонь не жалует, только по необходимости. Говорит, это потому, что у моря вырос. Люди верят: врать он, кажется, не умеет - взгляд уж больно честен, когда говорит, да и словами не юлит, как есть - так и бает, все, как на духу. В долг не берет, за работу какую - с кузнецом, али с молочницей, али с пекарем - расплачивается охотно и щедро. Детей любит и балует: на святки всегда им сластей накупит полную шапку и раздает, да так, чтобы всем по справедливости досталось, никого не обделит. В лекарской помощи никогда не откажет: хоть днем, хоть ночью, хоть с совсем безнадегой к нему приди.
Всей душой привязан к своей профессии, куклам и синеглазой Вере, за последнюю, кажется, и убить готов. Хоть кулаками обычно не машет, все решает полюбовно, но коль кто осмелится дурное что про Веру сказать, али сальную шуточку отпустить о том, что дескать нашел себе дурочку молодую старый хрыч, то ходить тому с носом переломанным - кулак у Мейерхольма хоть и невелик, зато удар крепок, да и знает ведь, черт, как бить. А в целом - неконфликтен.
7. Внешность
В юности был статным мужем, красивым, девки заглядывались, а сейчас - поблек, как картинка выцветшая. Волосы прямые, длинные и темные - с сединой, глаза карие потускнели, только когда творит - что лекарство, что кукол - прежний янтарь в них тлеет-разгорается, да когда Вера обнимает за плечи и молчит ему душа в душу. И вселенская скорбь в глазах тех, карих. Не мятежная, упокоенная: смирился, принял. Лицо временем разморщинилось, по высокому лбу глубокие борозды пролегли, да в уголках губ; щеки впали, скулы резче очертились, жестче. Губы, правда, как и раньше - улыбкой играют, но нечасто, вот разве только все той же Вере - ей от души улыбается, искренне, не вымученно. В бороду тоже седина ударила, Мейерхольм порой думает и вовсе сбрить, больно уж с бородой на чародея похож. Но пока только в косу заплетает, ветра в волосах путая. Телом еще крепок, разве только иссохся чуть - это все молодость уходит. Высок, под 190, но не сутул, осанка ровная, тело подтянутое, видно, что физического труда не чурается. Однако, особо цепляют взгляд руки - бесценные, как говорят. Ладонь небольшая, аккуратная, пальцы ловкие, длинноватые, правильной формы, ухоженные - ни единого тебе пореза, даром, что с ножом с малолетства , запястья гибкие, руки сильные. Как уже говаривалось, хоть и маленькие, да удар крепок.
Голос у Мейерхольма хриплый, низкий, негромкий, слова говорит часто медленно, речитативно. Хороший сказочник, да и историй знает немало. Вот, правда, когда дело касается работы, то и голос мейстера меняется, даже, что-ли, более сильным, звучным становится. Привычен всегда с собой носить ножи, набор первой помощи, пару деревянных заготовок да нити для кукол.
Одевается неброско, по-простому, так, чтобы удобно было, да чтобы в работе одежда не мешалась. Любит вышитые орнаменты, любуется на них очень, хвалит мастериц.
8. Профессия/положение в обществе
врач, кукольник
9. Владение оружием
мастерски обращается с ножами, от грубых кинжалов до филигранно тонких медицинских инструментов
может постоять за себя в рукопашном бое, умеет обращаться с посохом
знаком с принципами действия огнестрельного оружия, умеет стрелять
10. Владение магией
не владеет
11. Прочие навыки и умения
- грамотен
- обладает феноменальной памятью и хорошим зрением
- максимально хорошо знает анатомию
- один из лучших медиков Империи, имеет положительный опыт проведения сложных (по меркам времени) операций
- ветеринар
- плотник, резчик по дереву, кукольник
- мореход
- по дому может сделать то-се
- хорошо ладит с животными
12. Дополнительная информация
Из Мейерхольма вышел бы неплохой разведчик, пожалуй: имеет неплохие навыки по сбору информации, адаптации и ориентации на местности и тд. Предпочитает не попадаться на глаза церковникам, полугода в Воронске, под неусыпным оком, да пары приятных бесед - на всю жизнь внимания хватило. Понимает, что тому, что до сих пор жив и здравствует, обязан исключительно тому, что хороший врач. Они нынче редкость в Империи. Говорят, ему собираются прислать ученика-переемника.
13. Что знают о вас другие персонажи?
Пожалуй, разное бают, как уже говорилось. Но вполне могут знать ровным счетом все, кроме того, кто был рыбаком, Мейерхольма воспитавшим, да откуда "Андрей" это самое имя "Мейерхольм" взял. Ментальных магов-то поди среди людей нет, чтобы из подсознания считать, что да как.
14. Опыт игры
8
15. Связь с вами
почта
Принят!
